Исследования механизмов социалистической интеграции как альтернативной модерности второй половины ХХ в. переживают в настоящий момент новый подъем. Постепенный отказ от детерминистского восприятия социалистического лагеря лишь как жертвы «второй глобализации» меняет оптику анализа и открывает перспективы изучения СССР в качестве «сопродюсера» (Д. Марк, Т. Рупрехт¹) «холодной войны». Монография директора Института всеобщей истории РАН д.и.н. Михаила Аркадьевича Липкина является значимым вкладом в определение и развитие дискуссионных полей историографического ландшафта. Написанное с позиций глобальной истории исследование открывает перед читателем сразу несколько уровней анализа: историю концепций региональных интеграций, специфику дискурсивных полей и институциональных структур Восточного блока, внешних контактов «мировой системы социализма» с капиталистическими государствами и странами постколониальной периферии. Несмотря на компактность монографии, она представляет собой содержательное описание не только экономических аспектов социалистической интеграции, но и затрагивает широкие контексты региональной и глобальной политической конъюнктуры изучаемого периода. Устойчивые представления о функциях, внутренних механизмах и внешних эффектах СЭВ автору удается пересмотреть на основе документов объемнейшего архива этой организации, хранящегося в Российском государственном архиве экономики.

Одним из сквозных сюжетов исследования стал вопрос о том, чем же являлся Совет экономической взаимопомощи в условиях глобальной конъюнктуры второй половины ХХ в. Вопрос закономерен не только потому, что на протяжении первых двух десятилетий своего существования СЭВ не имел должной нормативной основы (устав организации был принят в 1959 г., а программа интеграции – в 1969 г.). Видение данной организации и наделение ее конкретными задачами и смыслами зависело во многом от стадии развития глобального противостояния и от логики внутренних процессов в Восточном блоке. По оценкам М.А. Липкина, в послевоенной ситуации СЭВ (первоначально под другим названием) задумывался руководителями СССР как центр притяжения для всей Европы, а не только для государств советской сферы влияния (с. 39). Несмотря на малое количество, а иногда и полное отсутствие подтверждающих документов, многое говорит в пользу того, что структуры экономической координации планировалось использовать для поставок в Европу ресурсов на привлекательных условиях, что дало бы советской экономике дополнительные импульсы развития и позволило бы вывести западноевропейские страны из-под влияния США. После смерти И.В. Сталина вопросы статуса и перспектив развития СЭВ превратились в поле борьбы членов «коллективного руководства» за власть. Символический капитал экономического сотрудничества с восточноевропейскими странами пытались поочередно использовать в своих интересах Л.П. Берия, В.М. Молотов, Г.М. Маленков, Н.С. Хрущёв. Последний, уже в годы своего безусловного политического лидерства, видел в СЭВ «политико-экономический орган социалистической ойкумены» (с. 92). Несмотря на последующую критику со стороны брежневской команды, именно хрущевские идеи были заложены в развитие интеграционных структур в период с конца 1960-х по конец 1970-х годов.

Из перспективы восточноевропейских стран, и здесь автор солидаризируется с позицией С. Годарда и Л. Крамп², СЭВ воспринимался как ключевое пространство внутриблоковой политической коммуникации, в рамках которого у стран – членов организации появлялась возможность артикулировать свои насущные интересы, оказывать давление на СССР в рамках отношений «патрон–клиент». Метафоры неуспешности СЭВ, критика «средневековых форм сотрудничества», сигналы об угрозе развала интеграционного проекта, тезис о бесполезности и ненужности организации в оценках местного населения использовались в беседах с советскими представителями в целях оказания давления и получения очередных преференций. Кроме того, структуры СЭВ позволяли восточноевропейским партнерам СССР аккумулировать технологические и экономические ресурсы для достижения соответствующего моменту уровня научно-технического развития, а также для весьма затратного позиционирования на глобальном Юге. Для государств постколониальной периферии СЭВ выступал притягательным интеграционным проектом, что отражается в достаточном количестве заявок на вступление и в выработке в 1970-х годах гибкой формы включения в орбиту влияния стран без полного членства. И если для стран народной демократии СЭВ был возможностью компенсировать собственные ресурсные дефициты, то для СССР интеграционный проект выступил фактором возникновения дефицитов. Как отмечает автор, политика активного инвестирования в восточноевропейские страны, частью которой были в том числе и возведенные промышленные объекты, и переданные безвозмездно ноу-хау, привела к дефициту золотовалютных резервов СССР уже к рубежу 1950–1960-х годов (с. 73).

Красной нитью через книгу проходит вопрос об импульсах и моторах социалистической интеграции, в качестве которых автор определяет смены глобальной экономической и политической конъюнктуры, динамику развития взаимоотношений восточноевропейских стран, сопряжение между экономическими реформами государств – членов организации и социалистическим разделением труда, наконец, программные инициативы или их блокирование со стороны отдельных членов СЭВ. Сама идея создания интеграционных структур обсуждалась в сложной послевоенной ситуации ожидания новой мировой войны, опасений СССР, что может быть упущен контроль над двусторонними контактами стран народной демократии, конфликта с Югославией, начала процессов объединения экономик в Западной Европе, торговых санкций со стороны США. При рассмотрении различных ситуаций автор демонстрирует эффекты постоянных «тектонических сдвигов» в структурах СЭВ, где в ответ на внешние вызовы выдвигались и «гасли» бесчисленные инициативы, создавались временные и постоянные подразделения, осуществлялись попытки регулировать скорость и глубину экономической интеграции. Отсутствие монолитности и абсолютного доминирования СССР демонстрируются на примере неоднородного вовлечения отдельных стран Восточной Европы в интеграционные дискуссии и процессы. Если промышленно развитые страны (Польша, Венгрия, ГДР), опережая СССР, выдвигали инициативы по уплотнению и ускорению интеграции, то Румыния и Болгария с их экономиками, ориентированными на сельское хозяйство, напротив, настаивали на замедлении и даже на возвратном развитии. СССР, в свою очередь, стремясь сохранить хотя бы внешнюю видимость консенсуса, был вынужден идти на уступки, скрывая разногласия за завесой секретных протоколов и успокаивающих туманных формулировок.

Хотя вопрос об агентности социалистической интеграции не является для автора центральным, ему удается наметить перспективы развития тематического поля и поставить важные исследовательские вопросы. Ключевая роль кадровых конфликтов для судьбы самой организации продемонстрирована при исследовании начального периода ее существования, когда противостояние между секретарем СЭВ А.И. Лощаковым и представителем СССР в СЭВ А.А. Лаврищевым за право решающего голоса во вновь созданной структуре привело к передаче интеграционного проекта в кураторство А.И. Микояна и к сужению круга решаемых вопросов до области внешней торговли. Напротив, приход нового поколения чиновников интеграции, которых автор именует «сэвовский истеблишмент» (с. 162), меняет и внутренние правила игры, и позиционирование СЭВ в структурах Восточного блока. Ярким представителем элиты интеграционного проекта для автора выступает секретарь СЭВ Н.В. Фадеев, выполнявший ключевую функцию посредника в контактах с ЕЭС и привнесший в переговорный процесс собственные, в том числе «утопические» ожидания. В целом человеческое измерение социалистической интеграции, вопрос о развитости профессиональных и неформальных сетей обладают высоким исследовательским потенциалом, особенно на фоне отмечаемого автором монографии отсутствия ярких публикаций мемуарного характера.

Важными сюжетами для понимания глобальной роли СЭВ является история борьбы за позиционирование организации в качестве субъекта международного права (например в ЮНКТАД и ЕЭК ООН), а также переговорного процесса о взаимном признании структур социалистической и западноевропейской интеграции. М.А. Липкин убедительно опровергает популярные в историографии тезисы о том, что контакты СЭВ и ЕЭС проще всего описать метафорой «диалога глухонемых», а также о том, что одной из причин срыва переговорного процесса явилось непонимание в СЭВ уровня правомочности Совета министров и Комиссии сообществ. М.А. Липкин выстраивает собственную объяснительную модель, исходя из внутренней динамики развития обеих интеграционных структур в 1970-е годах, из разницы целеполагания в переговорном процессе, а также из контекста хельсинкского процесса, интерпретации которого применительно к взаимным контактам у восточно- и западноевропейских партнеров были диаметрально противоположными. Автор приходит к важному для понимания механизмов глобального противостояния выводу, что несмотря на неудачу затянувшихся переговоров (формальный документ о взаимном признании был подписан только в 1988 г.), консенсус был возможен. Об этом свидетельствуют и инициативы соцлагеря, преодолевшего свое принципиальное непризнание ЕЭС, и уступки Брюсселя, согласившегося включить в проект договора сферу торговли, и понимание чиновниками СЭВ (по крайней мере во внутриведомственной переписке) необходимости отказа от идеологии в пользу прагматических соображений.

В целом избранный автором ракурс глобальной истории позволил представить социалистическую интеграцию в качестве сложно структурированного и динамично развивающегося образования, позитивные и негативные эффекты которого вполне вписываются в общие тенденции «второй глобализации» и «холодной войны». Многие вопросы в силу недоступности и объемности архивного материала, а также множественности измерений глобальной истории автор обозначает в качестве перспективных исследовательских полей для дальнейшего изучения. Одним из них видится хронологический отрезок 1980-х годов и вопрос о наследии социалистической интеграции в современном мире.